Возвращаемся к картине Ларжильера (из прошлого поста)

[morisman]

Итак, попробую вам рассказать немного из того, что навевает мне эта картина.


Художник - Nicolas de Largillière, картина датируется примерно 1710 годом.


Другой вариант - более крупный, но со странными оттенками цветов


Вообще-то, эта картина уникальна. Ибо картины на тему «король в семейном кругу» для Луи XIV не характерны. Ибо не считать же таковой картину Жана Нокре (Nocret) – «Король и его семья в виде римских богов» (1670) – если захотите, как-нибудь о ней поговорим. А все остальное – либо портреты самого монарха, либо картины на стандартный сюжет «король в окружении восхищенных подданных».

И это не потому, что Король-Солнце был равнодушен к своим близким, как злословил один из его придворных – знаменитый мемуарист герцог Луи де Сен-Симон. Дело в том, что Луи XIV тщательно разделял свою частную жизнь и личные чувства со своим общественным положением. И почти не допускал посторонних в ближний круг, редко проявляя при них искренние эмоции. Мол, мое – это мое.
Да, Луи Великий с его Версалем и этикетом, максимально возвеличивающим монарха, Король-Который-Почти-Всегда-На-Виду – интроверт, каких мало. Именно поэтому нужно внимательно приглядываться к тому, что он говорит и делает, и читать между строк.

Более того, меценат и покровитель искусств Луи XIV, на самом деле, относился к искусству потребительски. Он не понимал понятий «вдохновение», «я так вижу», «искусство ради искусства». Для него всегда было важно одно – ЧТО это искусство выражает, какую мысль и идею оно несет зрителям. И поддерживал исключительно «правильные» для него в тот момент идеи.
При этом король обладал некоторым вкусом и достаточно острым умом, видел суть и умел поставить задачу своим «приближенным» творцам.

Все это и смешалось в картине Ларжильера. С одной стороны, она пропитана духом семейности. Нет восхищенных подданных – есть родные для короля люди. Двери личных апартаментов закрыты, толпы остались за ними. Немногочисленные четвероногие свидетели, скорее всего, пользуются абсолютным доверием. Единственная присутствующая придворная дама – из узкого круга и тоже воспринимается присутствующими как близкий человек.
С другой стороны, перед художником поставлена четкая задача – потомки должны увидеть величие монарха. Поэтому короля окружает далеко не все члены его многочисленной семьи. Нет даже его любимицы герцогини Бургундской – первой дамы Франции в то время. Король четко выбирает, кого он хочет видеть. Только потенциальных наследников. Прямую линию – законный сын, старший внук, старший правнук. Тех, кто, как думает в то время Луи XIV, наследуют корону Франции.
В центре в кресле – сам Луи XIV (род.1638, даты даю для того, чтобы вы, если захотели, могли прикинуть возраст каждого персонажа). Более того – на картине три монарха. Кроме самого Луи XIV, слева и справа по бокам – бюсты двух предшественников, королей из династии Бурбонов, Анри IV и Луи XIII.

За спиной у короля – его единственный выживший законный сын Луи (род.1661), дофин и наследник престола, которого в соответствии с этикетом называют просто Монсеньор. Без прибавления имени и других титулов. Белокурый, склонный к полноте…

В стороне стоит Луи герцог де Бургонь (или Бургундский) (род.1682). Старший сын Монсеньора и старший внук короля. Следующий в линии наследования. Кстати, герцог Бургундский – горбун, у него одно плечо выше другого, при ходьбе он прихрамывает, так что художнику приходилось ставить внука короля так, чтобы это скрыть. Несмотря на все свое благочестие, сдержанность и достоинство, герцог Бургундский очень комплексует из-за своего недостатка.

И, наконец, юный Луи герцог де Бретон (Бретонский) (род.1707). Старший сын герцога Бургундского… и так далее. Но за его спиной – вовсе не маркиза де Ментенон. Тайная супруга на картине с такой глубокой символикой – фи, какой моветон!

Нет, перед нами Шарлотта де Ла Мотт-Уданкур (род. ок. 1651), герцогиня де Вантадур. Гувернантка «детей Франции», на полном попечении которой сейчас находится герцог Бретонский. Причем гувернантка наследственная – ее мать также воспитывала и Монсеньора, и герцога Бургундского с братьями, так что Шарлотта – почти член семьи.
Впрочем, у самой Шарлотты с королем Луи тоже что-то было. Мимолетное… Однако все (и король, и герцогиня де Вантадур, и Ментенон) делают вид, что ничего не было. А сама Шарлотта уже давно и стабильно спит с маршалом де Вильруа, бездарностью на поле брани и ловким придворным, кстати, другом детства короля. Муж? А при чем тут муж? Герцог де Вантадур не возражает. Он сам – урод и распутник, каких мало, так что на его фоне Шарлотта – образец добродетели.

Итак, три монарха и три наследника. Преемственность во всей красе. Королю нужно продемонстрировать величие дома Бурбонов и его незыблемость. Ибо идет война за Испанское наследство, война, которую Франция проигрывает год за годом. Так что эта картина – и семейная, и агитационная одновременно.

Увы, судьба жестоко посмеялась над монархом. Картина написана примерно в 1710. Сын короля – Монсеньор – заболел и умер в апреле 1711 от оспы. 18 февраля 1712 (то ли от краснухи, то ли от яда) в неполные тридцать лет скончался герцог Бургундский, лишь на 6 дней пережив свою любимую жену. А 8 марта 1712 эпидемия странных смертей уносит и герцога Бретонского.

Замысел короля провалился. Ибо теперь картина символизирует тщетность человеческого тщеславия. Три наследника короля из трех поколений покинули этот мир при его жизни.

Дофином стал младший брат герцога Бретонского – герцог де Анжу (Анжуйский). Тоже Луи. Он родился в 1710, так что на картину этого младенца помещать не стали. Возможно, она даже писалась еще до его рождения. Когда заболел и этот малыш, герцогиня де Вантадур закрыла двери покоев, грудью встав на пути у пытавшихся прорваться туда врачей, вытолкала их взашей и сама лечила малыша. Известным в то время противоядием. Что помогло – неизвестно. Скорее всего, малыш просто оказался живучим. Однако именно он в 1715 взошел на престол, сменив скончавшегося прадеда, Короля-Солнце, и став Луи XV. Герцогиня де Вантадур пережила всех, изображенных на картине, и скончалась в 1744 году. Ей было более 90 лет. Молодой король ее боготворил, а его дети, которых воспитала Шарлотта, любили слушать истории о жизни двора Короля-Солнце.

Вот такая история.